в которых, обманув цензуру, — рассказ о выдающейся революционерке Луизе Мишель.

Особый след в делах — боевых! — Коммуны, оставил Валерий Андреевич Потапенко. Он сражался под прямым началом Домбровского. Есть предположения, что был даже его адъютантом.

Имеются другие, правда, к сожалению, предельно скупые свидетельства об участии еще русских в первой пролетарской революции. Великий сын Болгарии Христо Ботев, например, рассказывал о поручении Домбровского командовать одной из главных баррикад некоему русскому революционеру под кличкой Флореско. В судебных архивах, в переписке той давней поры, в воспоминаниях очевидцев встречаются такие фамилии соотечественников, как Шевелев, Палеашвили, погибший в боях, Багратиони, расстрелянный версальцами. Русский ученый философ Н. Г. Вырубов организовал в Париже госпиталь.

Есть упоминания о других — увы, безымянных и до сих пор не известных историкам — русских участниках революции. Шведская писательница того времени Леффлер писала, что Софья Ковалевская в госпитале, где «ухаживала за больными», «встретилась с несколькими девушками из Петербурга». Даже такая подробность описана: «Пока бомбы падали и все новые и новые раненые прибывали в госпиталь, девушки обменивались воспоминаниями о своей прошлой жизни». Новое свидетельство — российский журнал «Всемирная иллюстрация» сообщал, ссылаясь на французские газеты, что в Версале в числе арестованных 50 русских.

Еще один год работы над романом. Тяжко пишется, ибо тяжко живется. Знал ли, что он там, в России, ничуть не забыт? Догадывался ли, что Россия без него не может?..

15 января в газете «Страна» — статья. В ней — смело — следующее: «Далеко в Восточной Сибири, в Якутской области, есть город, призрак города — Вилюйск. Он известен тем, что в нем — географически далеко от умственных центров страны, но нравственно им близко — скрывается пример несправедливости, жертва реакции. Там живет, то есть едва прозябает, отчужденный от семьи, от товарищей, лишенный почти всех условий человеческого существования — Н. Г. Чернышевский».

Царю доносят о таковом отношении к судьбе Чернышевского. Вскоре вердикт: «Он опасен, иначе о нем не хлопотали бы нигилисты, делавшие столько попыток освободить его». И потому еще долго продлится вилюйская казнь.

Тяжко живется и тяжко пишется… Пришлось ли услышать такую горестную песню, что пелась русскими в Якутии?

У меня сердце в камени,

Во булате сердце сковано,

Троема замками заперто,

Ключи во море опущены.

Но и за тремя замками все-таки писал опасный для царя и царизма роман.

1881 год… Чернышевский пишет о тех, кто действует подпольно. Но только спустя много времени, и то случайно, от простой вилюйской женщины, узнает, что в тот год убит Александр II — таков приговор подпольной «Народной воли».

Он пишет о тех, кто не страшится тюрьмы, каторги и даже смерти. В тот год — спустя 55 лет после казни декабристов — казнены Желябов, Перовская, Кибальчич и еще два народовольца. Один из них, как некогда Рылеев, срывается с петли.

Он пишет крамольный роман. В тот год новый министр внутренних дел при новом царе пишет циркуляр «Об искоренении крамолы».

Он пишет о революционной Франции и мечтает пробудить сочувствие к пораженной Коммуне. В тот год из Франции отправляется в Вилюйск одна из французских газет, в которой призыв к амнистии Чернышевского. (Газета, понятное дело, была перехвачена.)

Он пишет о русском в Коммуне. В марте Маркс и Энгельс направляют на имя председателя Славянского митинга в Лондоне свое послание по случаю десятилетия Парижской коммуны. В нем строчки, прямо связывающие дело Коммуны с революцией в России, или, как названа она в послании, — «Российская коммуна».

Судьбы Коммуны, судьбы России

Под его влиянием сотни людей делались революционерами…. Он, например, увлек моего брата, он увлек и меня.

Из высказываний о Н. Г. Чернышевском В. И. Ленина

Слова Чернышевского действительно прозорливы. Они — повторимся — перекликаются с предвидением Маркса и Энгельса. Воспроизведем именно здесь, к месту, полные строчки послания Славянскому митингу: «Когда Парижская коммуна была подавлена защитниками порядка, победители меньше всего думали о том, что не пройдет и десятилетия, как в далеком Петербурге произойдет событие (речь идет о стачечной борьбе русского пролетариата. — В. О.), которое после борьбы, может быть, длительной и жестокой, в конце концов должно неизбежно привести к созданию Российской Коммуны».

Первый, кто принялся мостить мост от одной Коммуны — Парижской, пусть и подавленной, к другой — грядущей, Российской, — Н. Г. Чернышевский.

Итак, главный герой «Отблесков сияния» — Владимир Васильевич. Он молод — ему всего 27 лет. Многое пережил. Франко-прусскую войну тоже.

Это он трижды произносит — в кругу друзей-соотечественников — слова «Парижская коммуна».

Увы, Чернышевский ни единой сценкой, картинкой, ни одним хотя бы кратким описанием, ни даже словом не обозначил, что же делал его любимый литературный герой в Коммуне.

Любопытствующий — не более — путешественник или активный борец за дело французских пролетариев?..

Перечитываю роман. Владимир побывал в Италии, Англии, Германии, Франции… Едва ли не все великие державы Европы. Три года длилось путешествие.

Цель путешествия? Научная — это относится к посещению первых двух стран: библиотеки, штудии, серьезные занятия — одно упоминание библиотеки Британского музея чего стоит.

Во имя чего? Ответ в устах матери. Она горделива в оценках занятий сына — он пишет и печатает статьи: «…из различных эпох всеобщей истории, из истории философии, из других наук о человеческой общественной и умственной жизни». Но только ли наука?

Затем — участник в войне на стороне тех, кто сражался за справедливое дело.

Всего этого вполне достаточно, чтобы понять, с каким общественным и житейским багажом появился в восставшем Париже русский юноша.

Но что побуждало его к этому? Какие предпосылки тяги Владимира Васильевича к служению прогрессу? Многое пришлось ему понять, переосмыслить и преодолеть. Вырос он в семье, по всей видимости, безбедной. Отец его, как сообщается в романе, «блестящий салонный человек». Но едва ли случайно Чернышевский счел нужным обозначить любовь к поэзии Некрасова матери Владимира в ту пору, когда ее сын был еще ребенком, в пору его семейного воспитания.

Большое влияние на нашего героя имела сестра. С нее началось. Она и ее друзья вырывают брата из безмятежно барствующей семьи, чтобы отправить в Петербург учиться. Она многим напоминает Веру Павловну… Видно, неспроста полное имя сестры — Лореньки — Аврора, восходящая заря.

Явственно и другое — студенческие годы Владимира тем более прошли под влиянием передовых людей и идей. Они окончательно сформировали его в духе революционного демократизма. Ближайшее окружение Владимира, судя по роману, в постоянных размышлениях